Виктор Пинигин, геодезист и ликвидатор
- Details
- Written by Urs Fitze
„Тишина. Как в вакууме“
Виктор Пинигин – геодезист. В конце мая 1986 года его послали в 30-километровую запретную зону.
«Это было в конце мая 1986 года. Спустя месяц после катастрофы реактора в Чернобыле. Более точно я уже не помню. Меня призвали как военнообязанного запаса, и тут же отправили. Куда и зачем я узнаю позже. Вместе с пятью другими мужчинами мы ехали в пустом вагоне в направлении Гомеля. Как на войну, думали мы. По приезде нас встретил председатель исполкома. В здании все двери были раскрыты настежь, людей видно не было. Оказалось, нас привезли в Наровлю, в город недалеко от границы с Украиной. Нас разместили в гостинице, где мы были единственными постояльцами. Мы всё еще не знали, что произошло. До реки Припять было метров 100 с прекрасным песчаным берегом. Мы купались. Наконец нас забрали и привезли в безлюдную деревню. Она находилась в 30-ти километровой зоне вокруг разрушенного реактора в Чернобыле. Мы получили задание на проведение геодезических работ в деревнях. Большие участки с радиоактивным заражением нужно было покрывать асфальтом. Но об этом мы узнали намного позже. Я до сих пор наизусть знаю названия деревень, где мы работали в течение недели: Белый Берег, Данилеевка, Лиховня, Вербовичи, Грушевка. Я никогда не забуду эту тишину. Это была мертвая тишина. Ни пения птиц, ни жужжания пчел, только бродячие кошки и собаки, которых потом постреляли. Людей в деревнях не было, окна и двери заколочены, колодцы засыпаны. И тишина. Как в вакууме. Однажды после обеда нас забыли забрать. Нам пришлось возвращаться назад к нашей гостинице 15 километров пешком по прекрасной, но безлюдной местности. На границе охраняемой зоны я увидел пожарных и солдат в защитных костюмах и масках, полицейский мыл каждую машину, которая выезжала из зоны. Мы же работали в нашей обычной одежде, никого этого не волновало. У нас даже не было дозиметра, который должен был носить с собой каждый, кто работал в запретной зоне. Я до сих пор не знаю, какую дозу облучения я получил. Через шесть лет я добился того, что меня признали ликвидатором, и мне вручили красивый орден. На нём изображена капля крови и альфа- , бета- и гамма-излучение. Ни дополнительного пособия или пенсии, как в других государствах бывшего Советского Союза, я никогда не получал. Раньше в Беларуси нас считали героями, но потом все утихло. Сегодня нас просто нет. Вместо этого нас считают жертвами. Поэтому, как и прежде я не могу рассчитывать на пособие. Но я же не жертва. Наоборот. Я горжусь тем, что внёс свой вклад в преодоление последствий этой катастрофы. И я ещё жив. Трое из тех, с кем я тогда работал, уже умерли.»